Общество гурманов: [сборник] - Джеймс Блэйлок

нелепым. Его низенькую фетровую шляпу украшала яркая лента под цвет галстука. На Элис было вечернее платье с узором из павлиньих перьев и с перьями той же птицы на корсаже. Шляпу ей заменяла высокая завитая прическа.

— Элис Сент-Ив, — Форт встал и протянул ей руку. — Мое имя Чарлз Форт. Я вас ждал. С вашим мужем мы уже знакомы, как изволите видеть. Счастлив наконец познакомиться с вами, — а к седовласому Сент-Иву он обратился более сурово: — Незачем махать пистолетом, сэр. Ни за что не стал бы принуждать другого поступить против его желания. Просто в жизни часто приходится делать сложный выбор, и я лишь попытался придумать интересный пример.

— Пожалуйста, убери пистолет, дорогой, — попросила Элис седовласого. — Не следует стрелять в мистера Форта, — затем она обратилась к все еще сидящему Сент-Иву, а не к его альтер-эго, улыбавшемуся не менее широко, чем Форт, и сказала: — Мы идем на ужин, а потом в оперу, дорогой. Ты купил билеты, как и обещал. Завтра мой день рождения, ведь ты не забыл?

— Конечно, нет, — солгал Сент-Ив.

Он так и не смог заставить себя полюбить оперу — сплошные завывания, по его мнению, — и постоянно забывал о дне рождения Элис, если она не находила способ напомнить ему, однако никогда еще напоминание не принимало столь экстравагантную форму. Как и обещал? Появление Элис полностью вытеснило из его головы мамонтов.

— Нам пора отправляться, — поспешно сказал Сент-Ив, кивая своим друзьям.

— Отправляться! — воскликнул Крижанек. — В высшей степени разумные слова в сложившихся обстоятельствах. Чарлз, мы уходим. Вы никогда не получите свои десять миллионов, так и знайте. Ни единого пенни.

Сент-Ив встал и кивком попрощался с самим собой и Элис, подумав, не будет ли слишком поцеловать свою жену. Хэмпсон и Крижанек поднялись на ноги и пошли к двери кабинета, и мгновение миновало.

— Вы должны доиграть свою роль, сэр, — напомнил Форт Сент-Иву. — Возьмите журнал. В библиотеке никто не хватится.

Сент-Ив подчинился, хотя не знал еще, как поступит с «Графикой». Выходя из кабинета, он бросил прощальный взгляд на Элис, которая помахала ему и подмигнула. Она и постаревший Сент-Ив тоже отправлялись восвояси, пока их тайная дверь оставалась открытой и была возможность уйти. Он поступил бы так же, суждено ему это или нет.

Вся троица спустилась по каменным ступеням без помех и провожатых. Когда они ступили на тропу, ведущую через джунгли, Крижанек припустил трусцой, а Сент-Ив и викарий старались не отставать. Они бодро пробежали мимо дома-дерева Крижанека, на который польский воздухоплаватель даже не оглянулся, а когда они достигли поляны, то увидели, что солнце, уже высоко поднявшееся в небе, нагрело газ в шаре и тот, как живой, бьется на ветру, торопясь взвиться ввысь.

— Сначала вы двое, — крикнул Сент-Ив, передавая Хэмпсону журнал. Он опустился на колени и сцепил руки, чтобы подсадить низенького викария и упитанного поляка, а затем, на всякий случай обвязавшись швартовным концом, принялся по одному выдергивать колышки и бросать их в корзину. Потом передал своим спутникам кувалду, отвязал страховку и забрался в гондолу, которая легко опустилась на луг под его весом. Крижанек принялся выбрасывать балласт — слава богу, осторожно, — а Хэмпсон снова читал молитву. Шар поднялся, но дувший у земли бриз медленно понес их к дальним утесам. Крижанек громко выругался и заизвинялся перед Хэмпсоном.

— Он ляжет на правильный курс, — попытался успокоить поляка Сент-Ив. — Мы знаем, что ляжет. В конце концов, кому-то суждено доставить рассказ Джеку.

— Боже, упаси нас от всякого зла, — пробормотал Крижанек, не поддаваясь неуместному оптимизму.

— Никому не суждено ничего сделать, — внес свою лепту Хэмпсон. — В этом и состоит великая благодать быть Божьей тварью — мы можем менять наши намерения, к лучшему или к худшему.

— Именно это, сэр, меня больше всего сейчас и пугает, — сказал Крижанек.

Словно намереваясь еще больше напугать Крижанека, шар продолжал нести их в противоположном направлении, и, несмотря на самонадеянное «мы знаем» Сент-Ива, сам он с тоской думал, что, возможно, только что последний раз в жизни видел Элис — это его второй последний взгляд за прошедшие пару часов, и оба с недосягаемого расстояния. Он посмотрел вниз на лесной ковер, где с дерева на дерево летали пестрые птицы. Внизу между деревьями открылся просвет, и там, на опушке, паслись два обещанных Фортом мамонта, невероятно лохматые, каждый размером с небольшой дом. Сент-Ив вытащил зрительную трубу, додумав, что потребуется всего лишь несколько минут, чтобы спуститься и рассмотреть их получше. Однако стоило ему начать размышлять на эту тему, как шар пошел вверх, и быстро.

Мамонты были уже не видны, а поднявшийся на изрядную высоту шар подхватил сильный ветер, который дул именно в том направлении, которое требовалось с самого начала. Их повлекло обратно к далекому занавесу, словно корабль, попавший в приливное течение. Сам занавес волновался, в нем появлялись и исчезали расселины, все в белых разводах, как на штормовом прибое у скалистого берега. Сент-Иву показалось, что завеса распадается и висящий перед ней туман начинает рассеиваться.

Далеко под ними весело бежал ручей, и в зрительную трубу Сент-Ив увидел, что дикари пустили вниз по течению нечто похожее на плот из листьев и веток с каким-то грузом — видимо, разыгрывая очередную шутку Форта над остальным миром. Шар продолжал так стремительно подниматься, что закладывало уши, но ветер, несмотря на скорость подъема, волок его к завесе. Сент-Ив подумал, что, возможно, занавес посредством какой-то неведомой силы притягивает их, а потом испугался: вдруг, поднявшись слишком высоко, они не смогут пройти сквозь него! Однако осознав, что они не в силах ничего сделать, чтобы предотвратить подобную участь, Сент-Ив заставил себя прислушаться к словам псалма, который читал Хэмпсон спокойным и ясным голосом. И тут шар внезапно резко дернуло вниз, отчего воздухоплаватели мешками повалились на дно гондолы. Пока они, мешая друг другу, вставали на ноги, шар завертелся волчком и горизонт закрутился у них перед глазами — они угодили в очередной воздушный вихрь страшной силы. Внезапно вращение прервалось, и шар понесся прямиком к занавесу, так что вытянутая оболочка тянула за собой опасно накренившуюся гондолу. Сент-Ив посмотрел на компас и, к великому своему облегчению, увидел, что тот снова сошел с ума.

Занавес на глазах распадался. Внутри бежали белые, похожие на пену ручейки, тут и там внезапно возникали прорехи, открывая синее небо. «Но что за небо?» — спросил себя Сент-Ив, вцепившийся мертвой хваткой в борт гондолы. Прорезиненный шелк оболочки шара шел волнами и трещал, ветер свистел в ушах, уволакивая их